Время быть первыми

Много славных имён хранит в себе история НИИМаш, но когда речь заходит о периоде образования предприятия, первое место в этом списке по праву занимает имя Михаила Григорьевича МИРОНОВА.

И у людей должны быть крылья

Вся жизнь Михаила Миронова была связана с земными заботами, а вот его взгляд всегда устремлялся в небо.

Выпускник Московского авиационного института 1935 года, он уже тогда направил весь свой запас знаний и природный талант руководителя на развитие отечественного самолётостроения. В 32 года он стал директором авиационного завода. А через год его назначили руководителем строящегося в Белой Калитве крупного авиационного предприятия.

Особенно ярко организаторские способности Михаила Миронова проявились в годы Великой Отечественной войны, когда под его руководством были эвакуированы на восток, а затем и в кратчайшие сроки начали выдавать продукцию для фронта сразу три авиационных завода. Молодому талантливому директору симпатизировал сам Сталин.

Кавалер орденов Ленина и Трудового Красного Знамени Михаил Григорьевич Миронов после войны восстановил не одно предприятие. Об этом героическом периоде его жизни много сказано и написано историками. Поэтому мы отмотаем время сразу на несколько лет вперёд.

Когда в связи с развитием отечественной ракетно-космической отрасли в Свердловской области было решено строить новый завод союзного значения, лучшей кандидатуры, чем Михаил Миронов, правительство не нашло. Так в 1956 году он прибыл в Нижнюю Салду, чтобы возглавить строительство.

В архивах АО «НИИМаш» можно найти достаточно объёмную информацию о деятельности первого директора, связанную со становлением и развитием предприятия, созданием новой городской инфраструктуры и привлечением в производство научных специалистов со всех уголков страны.

Всё это представляет безусловный интерес, но сегодня мы познакомим наших читателей с ранее неизвестными фактами из жизни и деятельности Михаила Григорьевича Миронова, которые характеризуют его и как руководителя, и как человека.

А поможет нам в этом ветеран НИИМаш Станислав Арсеньевич Асафов, который работал в тесном контакте с первым директором предприятия.


Директор, удостоенный народного звания

Из воспоминаний Станислава АСАФОВА: 

– Мне посчастливилось связать свою судьбу с уникальным предприятием – НИИМаш. За 37 лет моей трудовой деятельности сменилось пять директоров, каждый был по-своему интересен, но имя Михаила Григорьевича Миронова осталось в памяти на первом месте. И даже не потому, что он был основателем предприятия, а по причине его удивительной способности быть во всём первым, вести за собой людей. Причём не громким командным голосом, а спокойно, рассудительно и доходчиво. Его авторитет был непререкаем. 

Если бы директорам предприятий, как артистам, давали звание «народных», то Михаил Григорьевич был тем самым «народным руководителем». 

У него была привычка раз в неделю обходить все подразделения, а это порядка десяти цехов. Особенностью таких посещений была неожиданность его появления, причём не в кабинетах руководителей, а на производственных участках. Он не считал зазорным поздороваться с каждым рабочим за руку, поинтересоваться их заботами и проблемами, а уже потом направлялся к цеховым начальникам, чтобы изложить свою точку зрения на состояние дел, опираясь на высказывания рабочих.

Схожесть стилей руководства 

Разговор с руководителями, как правило, носил требовательный характер, но всегда заканчивался словами: «Ну, понял, что от тебя требуется? А теперь говори, чем нужно помочь…». В этом и заключался мироновский стиль руководства: услышать мнение рабочих, оценить состояние дел, дать указания и оказать необходимую помощь для их исполнения. 

Кстати, похожие принципы в своей деятельности использовал ещё один выдающийся человек – директор ВСМОЗ (в настоящее время – ПАО «Корпорация ВСМПО-АВИСМА»), ставший символом городских преобразований Верхней Салды советского периода времени, Гавриил Дмитриевич Агарков. Поэтому нельзя назвать случайностью их дружеские отношения в середине 60-х годов. Они решали похожие задачи и оказывали поддержку друг другу во многих вопросах.


Вдыхая запах липового цвета…

Кроме деловых качеств, Михаила Григорьевича отличала любовь к природе.

Не знаю, с чем связано его особое отношение к липам, но если вы успели заметить, именно эти деревья составляют большую часть озеленения вдоль улицы Ломоносова, ведущей к НИИМаш. Это по его инициативе были подобраны саженцы лип, которые и сейчас украшают наш город. Кстати, по одному из исторических толкований, «салда» – это и есть «липа».

Когда мы сдавали 104-й корпус, то озеленили его территорию сосенками. 

– Это что за тайгу вы тут развели, мало вам в лесу сосен? Поменять на липы! – так категорично он прореагировал на нашу необдуманную инициативу. 

А ещё Михаилу Григорьевичу очень нравилось, когда рядом с производственными зданиями разбивались цветочные клумбы. С особым трепетом он относился к анютиным глазкам. Почему именно к ним, история умалчивает, но мы прекрасно знали эту его маленькую слабость, чем частенько пользовались. Клумбы с анютиными глазками были повсеместно. Их вид придавал директорскому настроению доброжелательности. Хотя и без этого его отношение к своим сотрудникам всегда было наполнено человечностью.


Маленькие слабости больших людей 

Несмотря на прогрессивные взгляды и поддержку любого вида инновационных решений, Михаил Миронов бережно относился к вещам, которые, по большому счёту, можно было смело отнести в разряд устаревших. И в этом он очень схож с основателем титанового производства Владиславом Валентиновичем Тетюхиным, который, при наличии на предприятии «Тойот» и «Мерседесов», долгое время предпочитал пользоваться «Волгой», а вместо смартфона разговаривал по старенькому сотовому телефону.

Вот и Михаил Григорьевич «прикипел» к старенькому транзисторному радиоприёмнику «Москвич». Практически каждый месяц этот раритет бывал на ремонте у местного умельца Владимира Лапенкова, который, в конце концов, предложил поменять ветхий транзистор на более современный.

Что ты, что ты! – возмутился по этому поводу директор. – Ведь он же работает, и к тому же я к нему привык.

Когда «Миронов уходил в народ», его легко было узнать по видавшим виды потёртой кожанке и сапогам.


Слово из песни не выкинешь 

Своё недовольство директор выражал одним, в то время нам не совсем понятным, словом «пАрнАграфия». Возможно, он и сам не сильно понимал его значение, акцентируя его произношение на двух «А», но уж очень оно звучало категорично. 

Вот яркий тому пример. 

В цехе № 108 перед запуском второй очереди компрессора низкого давления мы подготовились к встрече директора – сколотили стол и деревянные скамейки (из чего было и как смогли) и облагородили их, покрыв бумагой. Стали собираться рабочие, рассаживаясь по местам. И тут вошёл Миронов. Внимательно осмотрев наше столярное творчество, он попросил всех ненадолго покинуть помещение за исключением руководителей объекта. Речь директора была короткой, но пламенной: 

– Вы меня сюда позорить перед рабочими пригласили?! То, что пуск прошёл успешно, честь и хвала всему коллективу. Но ваши столы и скамейки – это чистая пАрнАграфия! 

Мы пытались объяснить, что заявка на изготовление «мебели» подана в отдел снабжения, но до сих пор не удовлетворена. Не говоря ни слова, Миронов тут же набрал номер телефона начальника снабжения Михайлова: 

– Николай Алексеевич, от 108-го была заявка на материалы для изготовления мебели. Так в чём же дело? Ах, нет возможности доставить… А ты доставь, с транспортом я вопрос решу. 

После чего он обратился к нам: 

– С вами, друзья хорошие, мы решим так: всю эту пАрнАграфию выкинуть, а когда здесь будет сделано всё по-человечески, приглашайте на приёмку объекта. 

Повернулся и ушёл, тем самым ещё раз подчеркнув свой принцип, что в любом деле мелочей не бывает. 

Не менее показательный случай произошёл при уже упомянутой сдаче 104-го корпуса. Обойдя объект и убедившись в качестве выполненных работ, Миронов пожал нам руки и направился к выходу. Не успели мы спокойно вздохнуть, как услышали с улицы его голос: 

– Асафов! А это что за пАрнАграфия!.. 

Выбегаю на крыльцо, а там наш директор с грозным видом устремил свой взгляд на окно у входа. Сверяю свой взгляд с директорским, но не вижу ничего из ряда вон выходящего. 

Не понимаешь? – завис в воздухе его вопрос. 

Нет… – повертел головой я. 

 Почему окно на центральном входе из составных стёкол?! 

И тут мне сразу стало всё понятно. – Сейчас заменим… – не представляя, как это можно сделать за считанные минуты, отреагировал я на замечание. На помощь пришла смекалка нашего сотрудника, который незаметно для всех выставил целое стекло из окна во дворе и на глазах у директора заменил им стыкованные стёкла. 

Ну, вот, теперь другое дело! – с этими словами Миронов направился к служебной машине.  


Презумпция невиновности по-мироновски

Михаил Григорьевич никогда не таил зла на своих сотрудников, если они провинились, но исправили свои ошибки.

Однажды, находясь в его кабинете, я стал свидетелем показательной сцены. На подпись директору принёс документы начальник отдела кадров. Внимательно ознакомившись с их содержанием, Миронов неожиданно изменился в лице:

– А это что такое? 

– Проект приказа о наказании. 

– С чего ты взял, что эти сотрудники заслуживают наказания? 

– Ну, вы же сами высказывали к ним претензии на оперативном совещании. 

– На то я и директор, чтобы делать замечания. Но это не значит, что людей нужно наказывать, если эти замечания устранены. И ваша инициатива здесь совершенно неуместна. 

С этими словами он швырнул на стол проект приказа: 

– Заберите! И прежде чем приходить ко мне с такого рода бумагами, хорошенько подумайте. 

Я сижу, прижал уши. Но, обращаясь ко мне, Михаил Григорьевич был уже тем самым доброжелательным Мироновым, словно пару минут назад ничего и не произошло.


А не спеть ли нам песню…

Мало кто знает, но я могу твёрдо утверждать: наш директор очень хорошо играл на пианино.

Мы жили тогда по соседству с известным в городе хирургом Демченко и поддерживали добрые отношения, несмотря на разницу в возрасте. На свой День рождения Василий Михайлович пригласил меня с супругой в гости. Так мы оказались за одним столом с Мироновым, Агарковым, Тютиными и, конечно же, с хозяевами дома.

После нескольких тостов Михаил Григорьевич предложил сделать музыкальную паузу. Открывает крышку пианино и давай перебирать клавиши не хуже профессионального музыканта. Мы просто замерли от удивления.

– Что будем петь, господа-товарищи? – спокойным голосом произнёс «пианист».

И пока мы соображали, что произошло, Миронов вдохновенно начал исполнять комсомольские песни. Нам не оставалось ничего другого, как стать участниками хорового исполнения.



Николай, ты был прав

Ну и чтобы создать полную картину директорского и человеческого «Я» Михаила Григорьевича Миронова, обратимся к ещё одному факту.

В то время на НИИМаш работал специалист недюжинного ума, талантливый учёный, конструктор Николай Николаевич Зуев. Эти качества своего сотрудника приглянулись директору, и он решил поставить Николая на руководящую должность – начальником цеха.

Михаил Григорьевич, ну какой же из меня начальник? – пытался ему возразить Зуев.

 Поживём – увидим… А сейчас принимай цех, – не воспринял возражений Миронов.

Прошло около трёх месяцев с момента назначения. Встречаю на остановке Николая Николаевича. Радёхонек, улыбается, разве что не пляшет.

– Коля, у тебя праздник?

– Можно считать и так. Вчера Миронов мне официально заявил: «Николай, ты был прав, хреновый из тебя начальник». 

– И чему ты так рад? 

– Меня директор вернул на прежнее место, но оклад начальника цеха оставил.


Мы не случайно привели в этой публикации, казалось бы, малозначительные, с точки зрения обывателя, ситуации с участием руководителя предприятия. Но, по большому счёту, именно из мелочей складывается целостность понимания большой души большого человека. 


Александр НЕМЦОВ

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.

комментариев

Информация

Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.

Наши проекты